Два вернувшихся из плена украинских морпеха рассказали DW о пытках, возвращении на родину, отношении к россиянам и дальнейших планах. Их взгляды оказались во многом противоположны.
Юрию Гульчуку сейчас 23 года. Он родился и вырос в Киеве, изучал иностранные языки в университете, но так и не окончил его. Он говорит на китайском, английском, польском языках. Учился по обмену в Венгрии и Германии, путешествовал по странам Европы и Китаю.
В декабре 2021 года Юрий добровольно пошел в армию. Служил в 36-й бригаде морской пехоты ВСУ, участвовал в обороне Мариуполя. Попал в плен в апреле 2022 года, провел там 2,5 года, в том числе в колонии в Еленовке Донецкой области. Затем Юрий содержался в Рязанской области и в Мордовии.
Гульчук вернулся на родину в сентябре 2024 года в ходе обмена пленными. Тогда многие СМИ опубликовали видео, как юношу встречает мать. Она обнимает и гладит сына, но тот не реагирует ни словами, ни эмоциями, словно лишился дара речи. Уже через несколько дней Юрий пошел на поправку и заговорил. Он рассказал о жестоких пытках в плену.
Владу Задорину сейчас 26 лет. Он родился в городе Благовещенское (ранее Ульяновка) Кировоградской области. Работал в Польше, в 2019 году подписал контракт с ВСУ. Служил в 35-й бригаде морской пехоты и в начале российского вторжения оказался на острове Змеиный. На Змеином Влад попал в плен, где провел почти 2 года.
Влад вернулся на родину в ходе обмена в январе 2024 года. Сейчас он работает в организации Break the Fake, которая называет своей миссией противодействие российской дезинформации. Влад выступает в СМИ и на форумах, в том числе в Европе, рассказывая о своем опыте, в том числе о систематических пытках в плену.
Мстить или простить тех, кто пытал?
Юрий и Влад по-разному относятся к тем, кто пытал их в плену. «Мне говорят, что могут сделать публичным ФИО и место проживания „доктора зло“ — одного из сотрудников секретного центра ИК-10 в Мордовии. Он там работает медиком. Лютый парень, электрошокером любил бить. Там есть залихватские парни, которые не прочь и рукой, и ногой, и трубой, и мокрой тряпкой побить», — рассказал Юрий Гульчук. По его словам, другими вариантами пыток было натравить собак или приставить электрошокер к гениталиям.
Однако парень отказался опознавать того, кто его пытал. «Для меня то, что он делал, — лишь часть того зла, которое делали мне незаслуженно люди. Если мне мстить русским, которые так в плену ко мне относились, то тогда мне нужно мстить и украинцам, которые ко мне так относились, близким людям. Иначе это будет несправедливо. Значит, мне остается либо мстить всем, сказать себе Lex Taliōnis, что переводится „око за око“, либо простить всех. Если я буду мстить всем, то сам себя этой злобой изъем. Мне остается простить всех. И я говорю, что ни на этих зла не держу, ни на тех», — объясняет Гульчук свою позицию.
«Терпеть злобу внутри самого себя и каждый вечер засыпать с мыслью, что желаешь кому-то смерти, — сам себя разъедаешь этим. Проще забыть, запить холодной водой и двигать дальше», — уверен он. По словам Гульчука, «злобы в мире сейчас и так достаточно».
«Я просто всем сердцем ненавижу русских. Они столько боли нам сделали, столько унижений. Я в плен попал 120 кг, вышел 60 кг. Кушал мышей, туалетную бумагу, хозяйственное мыло. Они специально нам не давали кушать, отбивали почки. Мне три позвонка молотком забили, желчный пузырь вырезали. У меня закрытая черепно-мозговая травма, потому что мне бутылки об голову разбивали. Я их должен любить? Должен считать их братьями? Это те, кто пришел меня, мою семью убивать. Мы никого не трогали», — говорит защитник Змеиного Задорин.
«Я всех, кто меня пытал, передал в соответствующие органы. Я всех их опознал, потому что я их всех видел. Мы знаем все о них: где они живут, куда их дети ходят в садик, все их банковские счета, где они в магазине продукты покупают. Поэтому все, кто причастен к этим военным преступлениям, будут рано или поздно наказаны. Уже есть случаи», — продолжил Влад.
Денежные выплаты вернувшимся из плена
И Гульчук, и Задорин рассказали, что получили от государства значительные выплаты за время, проведенное в плену. Юрий купил на них квартиру в Киеве. По его словам, все время, пока он был в плену, родителям переводили средства на карту.
«Те ребята, которые на „нуле“, на передку, получают боевые. И мы в плену тоже получаем эти же деньги военные, они сохраняются за нами», — подтвердил Влад. По его словам, помимо выплат от государства, есть одноразовые перечисления от города, поселка, района, области. Это примерно «еще 5 тысяч долларов сверху».
При этом, по словам ветеранов, пожизненной пенсии за нахождение в плену не предусмотрено. Однако вернувшиеся могут оформить пенсию по инвалидности на основе посттравматического стрессового расстройства (ПТСР). Его диагностируют у всех, прошедших плен. «Сейчас ввели, что фактором получения инвалидности является плен, — говорит Влад Задорин. — У меня скоро перекомиссия, и дальше я буду делать инвалидность».
Юрий Гульчук оформлять инвалидность отказался. «Я даже не смотрел в ту сторону. Потому что для меня важно не воспринимать себя как инвалида. В моем представлении физическое здоровье идет от психологического настроя. И как себя настроишь, так дальше и пойдешь по жизни. Я себе говорю, что я здоров».
Нужна ли реабилитация прошедшим плен и пытки?
Юрий и Влад по-разному смотрят и на необходимость реабилитации. Защитник Змеиного Задорин советует «обязательно проходить все обследования, не говорить, что ты здоровый». «Потому что болячки вылазят через год, я по себе знаю. Когда ты возвращаешься, ты на адреналине, ты держишься. Но через год это все вылазит, — сказал он. — Я проходил реабилитацию в Литве, мне очень помогло. Есть ПТСР, но я работаю с этим».
Защитник Мариуполя Гульчук, побывавший в колонии в Еленовке, — один из тех, кто отказался от реабилитации. После освобождения из плена он попал в центр «Лесная поляна» под Киевом, но провел там лишь две недели. «Из реабилитационного центра я смылся настолько быстро, насколько вообще возможно», — рассказал он.
Юрий поделился, что еще до войны, в ходе конфликта с родителями, привык все проблемы «просто не воспринимать буквально, лишь как фоновый шум». По словам мужчины, именно это стало причиной молчания и безэмоциональности при возвращении из плена.
Продолжают ли служить вернувшиеся из плена?
И Юрий, и Влад говорят, что после освобождения их не принуждали возвращаться в армию, а дали свободу выбора.
«Спокойно реагируют, сами спрашивают: „Увольняешься или нет?“ Лояльно относятся, дают проходить медкомиссию. Можешь делать свои дела, быть на службе, тебе выплачивают зарплату и все выплаты, а потом спокойно увольняют», — говорит служивший на Змеином Задорин.
«Дали выбор: либо продолжаю служить, либо увольняюсь из вооруженных сил. Я, выбрал, естественно, уволиться. Что-то наслужился уже!» — сказал киевлянин Юрий. По его словам, он не обсуждал это ни с кем из бывших командиров.
Планы на будущее тех, кто прошел плен
Сейчас у Юрия Гульчука нет постоянной работы, лишь небольшие подработки как репетитора английского языка. «Этот год планирую просто спокойно пожить, приходить в себя физически и психологически. Потом планирую поехать в Германию, учиться и найти работу», — рассказал он. В свободное время парень учит немецкий язык, занимается стрельбой в тире, ходит на уроки вокала, посещает тренажерный зал, путешествует.
Влад выступает от имени организации Break the Fake. «Работаем над тем, чтобы максимально приближать победу Украины», — рассказывает он об этой деятельности.
Задорин говорит, что публикуемые в СМИ данные о числе украинских пленных в России занижены. Всего в РФ более 250 мест, где они содержатся, рассказывает Влад, и отмечает, что сам прошел через семь.
По его словам, условия содержания там отличаются. «Ситуации разные бывают, все индивидуально. Ребята находятся в разных условиях содержания. Кто-то в более нормальных, где меньше бьют, дают, возможно, даже поесть, — говорит Влад. — От этого тоже зависит, приходит ли человек нормальным назад в социум или нет».